— А показания Шумского? — спрашиваем мы у Вилутиса.
Вилутис разводит руками.
— Шумский столько тогда выпил, что его трудно упрекнуть в том, что он перепутал на допросе дневное время с вечерним… Оказалось, что первого июня он спутал даже чужой дом со своим…
— А тёща Ракитина, его приятели — все те, кто опровергали его алиби?
— Тут весь секрет оказался в самогоне.
— В самогоне?
— Ну да. Когда они узнали, что Ракитин рассказал следователю о том, что пил у них самогон и упомянул о самогонном аппарате, то с перепугу стали отрицать все, даже то, что Ракитин заезжал к ним. Кстати, их показания настолько ошеломили его, что в значительной степени способствовали самооговору, тем более, что он никак не мог понять, почему они лгут.
— А что было главной причиной самооговора?
— Точнее, наверное, будет не «что», а «кто», — поправил Вилутис. — А впрочем, тут все цеплялось одно за другое. Взаимосвязь и взаимозависимость… В КПЗ Ракитин содержался вместе с рецидивистом. Камера, как известно, располагает к общению. Ракитин и рассказал всю свою историю. Обычно «тюремные юристы» советуют новичкам от всего отпираться. Но этот, оценив улики, порекомендовал сознаться в несовершенном преступлении. «Сейчас все против тебя, — сказал он. — Сознаёшься ты или не сознаёшься, следователь пока все равно тебя не отпустит: алиби-то твоё — кошке под хвост… А сознаёшься — переведут в тюрьму. Тюрьма не КПЗ: и постель, как положено, и еда, как положено. А там, глядишь, следователь убийцу найдёт. Тогда тебя и ответят. А нет, так откажешься. Отказаться никогда не поздно…»
Ракитин подумал-подумал и последовал «мудрому» совету. Таков был механизм его признания: непонятная ложь приятелей и родственников, опровергших его чистое алиби, возникшее в связи с этими показаниями чувство безысходности, бессилия доказать что-либо и бесплатная «юридическая консультация» в КПЗ… Интересная штука — психология обвиняемого. Займитесь.
— Ну, в данном случае интересней психология следователя.
Вилутис улыбнулся.
— Удалиться, чтобы приблизиться?
— Совершенно верно.
— Ну что ж, вам видней. А дело это для меня действительно самое памятное. Не знаю почему, но памятное…
НА МЕСТЕ ПРЕСТУПНИКА…
Тунеядцы и стяжатели, воры и спекулянты — это родимые пятна прошлого.
Из года в год хищения сокращаются. И все же эти преступления сравнительно распространены: расхитители составляют пятую часть среди лиц, изобличаемых в преступлениях. Поэтому проблема борьбы с хищениями по-прежнему актуальна.
С хищениями соприкасается в той или иной форме и степени намного большее число людей, чем составляют сами расхитители. Это члены их семей, родственники, товарищи по работе, соседи и другие. Все они очевидцы паразитического образа жизни человека, занимающегося хищениями, на них оказывают влияние его взгляды и привычки. Располагая нередко значительными ценностями, преступники широко практикуют подкуп «нужных людей», это приводит к моральному разложению отдельных работников. Вред хищений проявляется также и в том, что они, вырастая на почве плохой организации производства, пьянства, недисциплинированности, усугубляют подобные отрицательные явления. Эти преступления препятствуют организации правильного хозяйствования, подрывают мероприятия, направленные на всемерное развитие материальной заинтересованности в результатах труда, сочетаемой с моральными стимулами, играют роль тормоза в формировании нового человека.
…Фролов закурил, с удовольствием затянулся табачным дымом и сказал:
— Одна из задач криминалиста, занимающегося запутанным уголовным делом, — представить себя на месте преступника. Как бы ты себя вёл, если бы совершил то-то и то-то, о чем бы думал, чего бы опасался, как скрывал бы следы преступления. Казалось бы, задача не из сложных: немного фантазии, капельку воображения — и все. Но… — Фролов, обычно избегавший жестов, развёл руками, — к сожалению, эту простую задачу не всегда удаётся решить. Дело в том, что преступность чужда нашему обществу, атавистична, если так можно выразиться. И психология преступника вне зависимости от того, под влиянием каких именно факторов она сложилась, — это уже другой вопрос — ущербная психология, психология, страдающая какими-то аномалиями. Поэтому иной раз поставить себя на место преступника практически невозможно. Вы никогда не задумывались над психологией крупных расхитителей государственного или общественного имущества? К чему они стремятся? К «красивой жизни»? То-то и оно-то, что нет. Их первоочередная и конечная цель — накопительство. И в этом есть что-то противоестественное.
В одном незаметном селе, Ачкол, произошёл казус, тоже, впрочем, ничем не примечательный. Некий милиционер решил проверить документы у женщины, продававшей на рынке муку. Женщина оказалась женой комбайнёра. У неё была справка, что пшеница заработана в колхозе, и помольная квитанция с мельницы Э 68. Все как положено. Поэтому начальник отделения милиции сделал внушение излишне бдительному милиционеру и предложил немедленно отпустить задержанную и извиниться перед ней. Но милиционеру не пришлось поступиться своим самолюбием: женщина сбежала… Это вызвало естественное подозрение.
Получив официальное сообщение, мы произвели обыск и обнаружили у жены комбайнёра около тонны муки. Такое количество муки не могло не навести на размышления. Откуда мука? Молчит. Выручили соседи. Они оказались более словоохотливыми и сообщили, что муку она привезла из города. Постепенно у нас возникло предположение, что пшеничная речка течёт из мельницы Э 68, а жена комбайнёра лишь один из мелких агентов подпольной фирмы «Икс и Кo».
Занялись мельницей. Прежде всего я ознакомился с актами ревизий. Порядок, судя по ним, идеальный: ни излишков, ни недостач, постоянно приходуется производственная экономия. Но, может быть, она не полностью приходуется? Произвели контрольный помол, нет, не придерёшься. Такая же неудача постигла меня при снятии остатков. Ничего не дал и анализ документов, в которых отражались отходы. Образцовое предприятие, да и только!
Хоть о премии ходатайствуй и проси прощения за доставленное беспокойство. А ведь нутром чувствую: жулики работают, матёрые жулики. Но ведь на своё нутро прокурору ссылаться не будешь. Ему факты нужны.
Я тыкался, как слепой котёнок, проникаясь все большим уважением к незаурядным способностям своего будущего клиента. Я перебрал не меньше десяти кандидатур. И, должен признаться, не угадал. Мне не хватило воображения. Я не мог признать в скромном, опустившемся служащем, который изо всех сил старался мне помочь на общественных началах, главу фирмы. Не мог. Я прекрасно понимал, что Икс не разъезжает в «кадиллаке», не приобретает за десятки тысяч долларов модные картины абстракционистов и не даёт интервью представителям печати. Икс, выросший на нашей почве, был, само собой понятно, врагом рекламы. Но все же я его себе представлял иным, более значительным, что ли. А мой добровольный помощник выделялся среди других работников мельницы только засаленной стёганкой… Но о нем речь впереди.
И сам я измучился с этим делом, и бухгалтеров-ревизоров замучил, но все же кончик нашёл. Им оказалась книга приказов. На мельнице не считались с трудовым законодательством: люди беспрерывно работали сверхурочно. Какая здесь связь? Прямая. Сверхурочные работы свидетельствовали не только о нарушении прав трудящихся, но и о том, что мельница перерабатывает намного больше зёрна, чем указано в документах. Отсюда логический вывод: мука расхищается. Решить проблему, откуда поступает излишнее зерно, было уже сравнительно несложно. Действуя методом исключения, я остановился на заготовительном пункте. И точно. Мы там обнаружили в излишке несколько десятков тонн пшеницы. Нам объяснили, что излишки образовались в результате ошибочного завышения влажности и сортности зёрна, поступающего от колхозов. Что ж, такое тоже бывает.
Но когда было доказано, что излишки систематически перебрасываются без документов на мельницу, положение жуликов осложнилось, и они начали один за другим капитулировать. Фирма затрещала по всем швам. Но «пшеничного короля» это не коснулось, он по-прежнему оставался для меня Иксом. Дело в том, что подавляющая часть служащих подпольной фирмы даже не подозревала, на кого она работает. «Пшеничный король» так поставил дело, что о нем знали только три человека — его ближайшие помощники, они были как бы кнопками сложной машины, с помощью которых «король» управлял всем и вся. И все же Икс всего не предусмотрел.